Сергиевка. Место, где вершилась история. Часть 2

 

Путешествия – это наркотик, а значит тем, кто объездил много и видел многое,  достаточно трудно получить удовлетворение от посещения очередного места на карте. А что, если просто не ждать от посещения места ничего особенного, а потом либо восторгаться им, либо банально поставить «птичку» в копилке увиденного? Пожалуй, о Сергиевке стоит поставить в копилку не только «птичку», но и жирный восклицательный – ВПЕЧАТЛИЛО!

Кто читал мой опус про соседнюю (ну, почти соседнюю) Знаменку, тот знает, что уделила я внимание тому периоду этих имений вдоль Петергофской дороги, когда их для своих детей приобрел в собственность император Николай I, сам предпочитавший шумному Петергофу с его фонтанами уединенный Коттедж в соседнем парке Александрия. И если Знаменка изначально предназначалась его сыну Николаю Николаевичу, то Сергиевка – любимой дочери Марии Николаевне. Надо сказать, что Маруся была и в юности, и в зрелые годы дамой весьма своенравной. Так, она категорически отказалась уезжать из России, хотя тогда было нормой, что Великие княжны становились женами немецких принцев. Она согласилась бы скорее остаться незамужней, чем удалиться от любимого Санкт-Петербурга. ПапА так любил дочь, что вскорости нашел ей супруга, герцога Максимилиана Лейхтенбергского, бывшего к тому же сыном Евгения Богарне, сына Жозефины и пасынка Наполеона. Неудивительно, что злые языки стали болтать о том, что императорский Двор через этот брак породнился с Наполеоном.

Почитав много про брак Марии и Максимилиана, я весьма удивилась тому, на каких условиях герцог согласился стать мужем столь знатной особы. Он по договору в одночасье лишался собственности в Германии, да и в России всё имущество четы считалось имуществом супруги. Знаменитый Мариинский дворец на Исаакиевской площади назван в честь супруги Максимилиана, ей же принадлежала и Сергиевка. На балах Марию представляли прежде всего, как Великую княжну и только после могли произнести её титул по мужу – герцогиня Лейхтенбергская, что считалось уже не столь важным. Учитывая, что сам Максимилиан был весьма интересным человеком, с огромным запасом научных увлечений, можно вроде бы сказать, что не так его тяготило подобное положение при царствующем дворе. Ему даже было разрешено сохранить католическое вероисповедание и католические молельни были во всех домах, где проживали супруги. Однако ранняя смерть, всего в 35 лет, всё-таки оставляет какой-то смутный осадочек, что «не все так гладко в датском королевстве» не всё так было ладно в семье. И это так! Ещё при жизни мужа Мария Николаевна закрутила роман с графом Строгановым, который после смерти первого супруга перерос в весьма счастливый морганатический брак, о котором любимый папА, Николай I так никогда и не узнал. Настолько всё хранилось в тайне!

Максимилиан Лейхтенбергский

Мария Николаевна

Сергиевке Мария Николаевна стала предпочитать свои заграничные имения, где они с мужем могли не прятаться от посторонних глаз, ведь в России граф Строганов мог проживать в доме не иначе, как придворный, да и появляться совместно на людях им не рекомендовалось, хотя после смерти Николая I всё-таки второй брак Марии узаконили.

Но давайте вернемся к Сергиевке, которая после смерти Марии Николаевны переходит во владение её сына Георгия, женатого на Анастасии (Стане) Черногорской. 

Георгий признавал, что никогда не любил свою супругу и предпочитал её обществу заграничные развлечения. Стана всегда жаловалась своей сестре Милице (жена Петра Николаевича, владельца Знаменки) и императорской чете, Николаю II и Александре Фёдоровне, к которым сёстрам удалось втереться в доверие из-за безуспешных попыток императрицы родить наследника, что она несчастна в браке. Те же были заняты своими проблемами и огорчения Станы оставались без внимания. Но она добилась своего: развода с мужем и повторного брака, но случилось это после одного значимого события, о котором в своём дневнике написал Николай II:

«В четыре часа поехали на Сергиевку. Пили чай с Милицей и Станой. Познакомились с человеком Божиим – Григорием из Тобольской губ. Вечером укладывался, много занимался и провёл вечер с Аликс».

Да, именно в Сергиевке состоялось судьбоносное для страны знакомство царской четы с Григорием Распутиным, инициированное черногорками Станой и Милицей. Случилось это в 1905 году. На тот момент у царской четы уже появился долгожданный наследник (1904 г.), о болезни которого сегодня все знают, но тогда этот факт старались тщательно скрывать. Годом позже, в 1906, Стана добивается развода и выходит замуж за родного брата мужа Милицы – Николая Николаевича. Этот союз двух сестер-черногорок и двух братьев называли всякими бранными словами, но именно после знакомства Распутина с царской четой пошел разлад в отношениях этой четвёрки с домом Романовых. Почувствовав влияние Дорогого Друга на императрицу, сёстры теперь всячески старались очернить его в её глазах, от чего и впали в немилость. Дальнейшее развитие событий всем известно, а я снова возвращаю читателя в Сергиевку, к тому, что с нею стало в дальнейшем, когда имение после революционных событий благополучно покинула Стана со своим мужем. Из Знаменки в те же времена рванула за границу с семейством её сестра Милица. Сёстры, кстати, прожили в эмиграции довольно долгую жизнь, ни в чём не нуждаясь, под покровительством сестры, итальянской королевы Елены (вот что значит постараться выгодно выдать дочек замуж, это я про князя Черногории Николу IJ).

Милица и Стана Черногорские

А Сергиевка была объявлена природным памятником. Многочисленные постройки комплекса отдали Биологическому НИИ, в дальнейшем биологическому факультету СПбГУ. В годы войны комплекс сильно пострадал, находясь на линии фронта Ораниенбаумского плацдарма. В 60-е годы усадебный дом и многие флигельные корпуса были реставрированы, но позже что-то явно пошло не так… Это «НЕ ТАК» видно сегодня невооруженным взглядом: разваливающиеся портики, остовы от пергол, ветшающий фасад барского дома.

В парке Сергиевки кроме многочисленных романтических аллей, подземных ключей, дубов и заиленных прудиков есть примечательная Голова. 

Так как о ней нет никаких точных сведений (когда появилась, кого изображает), то не буду пересказывать все эти легенды. Мне нравится лишь та, что связана с именем Пушкина. В «Руслане и Людмиле» есть момент про Голову витязя:

«...Вдали чернеет холм огромный

 И что-то страшное храпит.

Он ближе к холму, ближе — слышит,

 Чудесный холм как будто дышит…

 

И чудо видит пред собою.

Найду ли краски и слова?

Пред ним живая голова.

Огромны очи сном объяты;  

Храпит, качая шлем пернатый...»

 Вот если предположить, что мастер садового дизайна решил воссоздать в этом месте парка ту самую голову витязя, то дырка в носу этого каменного изваяния вполне могла быть креплением для ныне утраченного шлема. Если кому-то интересны другие, часто просто немыслимые вариации появления Головы в парке, то можно поискать, хотя повторюсь, ДОСТОВЕРНЫХ сведений о ней не существует.

 P.S. О том, как из Знаменки доехать в Сергиевку на общественном транспорте у меня сведений нет. Мы просто взяли такси, благо расстояние небольшоеJ