Рогалин, или снова в польскую глухомань

            С каким восторгом в редкие минуты отдыха сегодня вспоминаются все нюансы недавней поездки! Минут на воспоминания, правда, все меньше и меньше, хотя оплата труда (нет, не скажу, что всё больше и больше) вполне устраивает. Работаю в три смены, как шутит семья: две из них в помещении школы, а третья – дома, под плеск рыб и болтовню попугая. Но в третью смену можно отвлечься, полистать фото, повспоминать…

            Избалованная самостоятельными поездками по странам, что в Европе западнее Польши, я и здесь планировала все перемещения совершать на общественном транспорте, не сильно заморачиваясь информацией о его расписании. Но поездка в Гнезно заставила вспомнить самое лучшее средство передвижения самостоятельного турЫста – машину (ну и что, что уже знаем о штрафе за превышение; но по таким дорогам только ленивый хоть раз да не проедется с ветерком). Вот на этом четырехколесном друге мы и мотанули в имение Рачиньских, входящем в состав гмины Мосина, что в Великопольском воеводстве.

            Поверхностное знакомство с дворцом я уже описывала и обещала, что когда-то доберусь и до картинной галереи, и до каретного сарая, и до знаменитых дубов обширного парка.

            Не знаю, какой праздник в тот день был а Польше, но билеты по всем музеям имения оказались бесплатными. Причем их всё равно надо было непременно в кассе взять и на входе предъявить. Первым пунктом стал довольно большой ангар с каретами, ландо, двуколками, портшезами, санками и дорожными сундуками. Не думаю, что всё из этой  коллекции использовалось членами семьи Рачиньских. Скорее всего, это просто музейная коллекция, интересная во всех отношениях.

            Встав рядом с некоторыми каретами, я представляла себя дамой в длинном платье… И, хоть зашибись, не понимала, как в таком платье можно влезть в средство передвижения, когда и в современных штанах туда не очень комфортно подниматься. Пришлось даже супруга остановить, который попытался, задрав ногу, уяснить свои возможности «сесть в ландо, не осрамившись». Может, не такими хрупкими были дамы предыдущих веков?..

            Картинная галерея, которую завещал польскому народу Эдвард Бернард Рачинькский, последний польский президент (в изгнании) и последний по мужской линии представитель рода, основатель Фонда Рачиньских, впечатлит любого ценителя живописи. Глупо фотографировать картины… Их надо смотреть наяву… Но я не удержалась, так как эта живопись оЧЧень сильно отличалась от той, что до этого видела. Она ДРУГАЯ, и трудно сказать В ЧЁМ. Подписи к картинам указаны на польском, с моим вольным переводом и комментариями.

Denis Etcheverry, Shał (Шаль) - 1903 г.
Я бы картину назвала иначе :))

Ferdinand Willaert, Kanał w Gandawyie (Канал в Генте) - 1889 г.

ł

Kazimierz Sichulski, Młoda hucułka (Молодоя гуцулка) - 1905 г.

Jacques-Emile Blanche, Dziewczyna czytająca (Читающая девушка) - 1898 г.

                                                  Платье смотрится бесподобно!

Francois Xavier Bricard, Dziewczyna przy szyciu (Девушка шьет) - 1905 г.

Sługa kąpielowa (Купающаяся служанка) - 1906 г.

Nicolaas van der Waay, Sieroty amsterdamskie (Сироты амстердамские) - 1900 г;
Сироток рассматривала долго. Какие разные эмоции на лицах!  

Leon Frederic, W zakrystii (В ризнице) - 1904 г.

Jacek Malczewski, портрет Эдварда Рачиньского, 1903 г.

Albert Besnard, Konie kąsane przez muchy (Кони, укушенные мухами) - 1892 г.

            А теперь В САД… Думаю, что этот огромный парк, где, как говорят, и сегодня бродят привидения заблудившихся странников, нЕчто уникальное в своём роде. Где ещё можно увидеть в таком количестве дубы девяти метров обхвата, заводи с кувшинками, редких жуков и, при этом, вполне себе чувствовать себя не в лесу, а в парке. Парке, где на сей момент ещё соседствуют «Чех», «Лех» и «Рус».

            По легенде, три брата, Чех, Лех и Рус, решили повести за собой свои племена на новые земли, когда жить в прежнем месте стало тесно. Рус пошел на восток, Чех на юго-запад, а Леху оставалось двинуться на север, хотя это не радовало его племя. В парке Рачиньских дубы с именами Чех, Лех и Рус за свой век видели многих.

            Здесь, обдумывая фабулу своих произведений, бродил тёмными аллеями Генрик Сенкевич.

            Здесь, под сенью старинных дубов, протекала жизнь семейства. Самыми известными, среди дубовой братии, были и пока есть LECH (обхват 6,35 м), CZECH (обхват 7,26 м, к сожалению, мертв с 1992 г.) и RUS (обхват 9,26 м).

            Рус на сегодня ещё бодрячком, держится, хотя возраст дерева преклонный.

            Лех поддерживается, я бы так сказала, польским государством. Ну, как ещё можно назвать ту акцию, когда расколовшееся надвое дерево всё-таки сумели сохранить, подперев вертикальную его часть опорами, а отколовшуюся аккуратно уложить рядом, как ценный экспонат.

             Чех, увы: умер. Но и он ещё стоит, своим голым стволом напоминая, что видел многое и негоже его убирать из парка. Разве что приемник подрастет…

             Дуб EDWARDA (6,18 м) находится у самого илистого берега Варты. Здесь речка похожа на мелкий ручей, поверхность которого затянута ряской.

Мавзолей семьи, или просто местный приходской костёл, и в этот раз не открыл двери подземной усыпальницы Рачиньских, хотя интерьер верхней часовни удалось увидеть.

Говорят, что раньше вдоль дорог, ведущих к имению, было множество могил странников, которых в эти тёмные леса заносила судьба. Теперь странников туда заносят машины и экскурсионные автобусы, но вдоль дорог и сегодня часто можно увидеть придорожные памятники.

Для чего они? Кому и о чём напоминают? Может о том, что нет ничего в этой жизни вечного?... Вот была могущественная семья, владела всем, чем только можно владеть, покупала предметы искусства, создавала коллекции музеев, а потом РАЗ… и уже приходится напоминать потомкам о тех, кто создавал и собирал, вкладывая средства и знания, не надеясь ни ни чью благодарность.